«Король Ричард», «Глаза Тэмми Фэй», «Дом Gucci», «Быть Рикардо», «Респект» — оскаровский сезон, как всегда, изобилует фильмами в беспроигрышном с точки зрения академиков (и многих зрителей) жанре байопика. Но среди них встречаются и те, что игнорируют заезженную голливудскую формулу «родился — пережил детскую травму — преодолел препятствия и предрассудки — преуспел — потерял голову от успеха — выучил важный урок», предпочитая ей свои — оригинальные — взгляды на прекрасное. Один из таких фильмов только что вышел в прокат, а мы вспомнили самых любопытных из его духовных предшественников.
«Спенсер» (Spencer)
Дебютант российского проката как будто целенаправленно отстраняется от других фильмов и сериалов о принцессе Уэльской (урожденной Диане Спенсер), чья трагическая судьба возвращается в цайтгайст с болезненным упрямством. Но, строго говоря, чилиец Пабло Ларраин похожим образом относится ко всем героям снимаемых им байопиков, будь то первая леди Жаклин Кеннеди или поэт Пабло Неруда. Ларраину интересны не исторические факты, а потемки чужих душ — особенно таких вольнолюбивых, как у леди Ди. Очевидные параллели двух биографий помогли превратить три дня из жизни Дианы в самую эффектную роль в карьере Кристен Стюарт, сделавшую ее лидером в споре за «Оскар» лучшей актрисе.
«Стив Джобс» (Steve Jobs)
О трех днях — правда, разнесенных по разным точкам 14-летнего временного отрезка — рассказывает и лучший фильм Дэнни Бойла, при содействии сценариста Аарона Соркина увидевшего титульного визионера через призму его отношений с друзьями, коллегами и дочерью. Как всегда у Соркина, отношения эти позволяют понять многостраничные, пулеметные, зачастую проговариваемые на ходу диалоги. Как обычно у Бойла, его протагонист (в блестящем исполнении Майкла Фассбендера) — несовершенный, полный противоречий человек-конфликт (даром что плоды его фантазий есть в каждом доме и кармане).
«Че: Часть первая. Аргентинец», «Че: Часть вторая»
Подобно «Стиву Джобсу», байопик рожденного в Аргентине, прославившегося на Кубе и убитого в Боливии серийного революционера собрал отличную прессу, но недобрал в прокате. Что, в общем понятно: его полная, 4,5-часовая версия — зрелище для терпеливых, а по отдельности «Часть первую» и «Часть вторую» лучше не смотреть. Бенефис рожденного сыграть эту роль Бенисио дель Торо (приз лучшему актеру Канн) останется в истории как самый сдержанный из эпических перформансов, а Стивен Содерберг не подвел, подхватив идею фильма у самого Терренса Малика.
«Ирландец»
К немилосердному (3,5 часа) хронометражу относилась и половина вопросов, задававшихся два года назад большому любителю байопиков («Бешеный бык», «Славные парни», «Волк с Уолл-стрит») Мартину Скорсезе. Вторая половина фиксировалась на сделавшую «Ирландца» самым дорогостоящим фильмом Netflix технику компьютерного «омоложения» пожилых Роберта Де Ниро, Аль Пачино и Джо Пеши, но оказалось, что и к этому можно привыкнуть, и на часы за просмотром этой олдскульной криминальной саги смотреть не хочется — настолько своим делом заняты все ее создатели.
«Меня там нет»
Мало что напрашивается на определение «антибайопик» так методично, как снятый Тоддом Хейнсом трибьют Бобу Дилану, который ни разу не называется по имени, но стоит над душой фильма, где различные инкарнации нобелевского лауреата играют, в частности, Хит Леджер, Кристиан Бейл, Ричард Гир и — особенно незабываемо — Кейт Бланшетт («Золотой глобус», номинация на «Оскар»). Это неровная, местами сбивчивая и расфокусированная попытка препарировать дар и карьеру Дилана, но ничего более занимательного о нем, вероятно, больше не снимут.
«Тоня против всех»
Наконец, решительно чихала на правила черная комедия Крейга Гиллеспи, первым делом намекающая на что, что ее героям — скандально известной экс-фигуристке Тоне Хардинг (изумительная Марго Робби) и ее бывшему мужу (Себастьян Стэн) — не стоит верить. Да что там — даже спродюсировавшая фильм Робби осознала, что это реальная история, лишь дочитав сценарий. Как бы то ни было, из этого имитирующего жанр докудрамы, ломающего «четвертую стену» и вообще неприлично изобретательного фильма прет энергия того же Скорсезе — и уверенность в том, что сила не в правде, а в привлекательности нарратива.
