Классик современного искусства и один из самых известных русских художников Эрик Булатов любит рассказывать, что его путь к успеху — это магическое стечение обстоятельств. Пока все сдавали экзамены в художественную школу при институте имени Сурикова, он лежал в больнице в Крыму из-за туберкулеза, но его досье все равно приняли: его случайно увидел один из преподавателей и настоял на том, чтобы Булатова взяли.
Выставка в Цюрихе в 1988 году, с которой началась его всемирная слава, — тоже история об обычном чуде: до самого последнего дня советские чиновники не выдавали художнику разрешение на выезд, и вдруг — в почтовом ящике открытка с приглашением на рандеву в ЦК партии. Булатов всегда мечтал увидеть Париж и пройтись по Лувру, но никогда не думал, что это может быть возможно, — а теперь вот уже тридцать лет он живет на улице Гренета во втором округе со своей спутницей жизни Наташей, его главной боевой подругой, арт-менеджером и музой.
К слову, и у них в истории любви не обошлось без обычных чудес. «Для меня до сих пор загадка, как она нашла нас с Олегом (Васильевым) в заснеженной деревне без карты!» — в январе 1978 года Эрик пригласил Наташу Годзину, молодую вдову своего друга-поэта Михаила Соковнина, попозировать на природе для новой работы и нарисовал ей план, как дойти от станции до дома (из-за того, что работа Булатова «Горизонт» попала на афишу Венецианского биеннале о русском неофициальном искусстве, художнику нужно было спрятаться от лишних глаз, и он проводил немало времени на даче). Правда, рисунок Наташа забыла дома, а еще и опоздала на электричку. «Я приехала, а уже никого нет на платформе, и все трещит от мороза. И куда деваться, не знаю, — подхватывает рассказ Наташа. — Решила, что пойду, раз сказала, что приеду! Возникла какая-то тетка, которая стала мне говорить: „Вы к художникам приехали?“ Я говорю: „Да“. — „А он вас встречал! С бородой такой черной!“ Никого нет, зима, и морозы страшные — и только я заметила следы на снегу. Пошла по ним, а мимо все, как он нарисовал на карте, — елочки, дачный поселок, прохожу его и выхожу в открытое поле. И никого, ничего. Передо мной узенькая речка, следы кончаются у нее, впереди гора — и я понимаю, что я и обратно идти не могу, потому что очень устала. Решила, буду карабкаться и, может быть, найду что-то. Вскарабкалась по снежной горе и вижу дымок у окна, а там Олег с Эриком сидят. Ну вот так я их нашла».
Эрик улыбается: «А следы эти потом пропали! Куда они делись? Что это был за человек? И почему не было обратных следов? Магия».
Прямо как в его любимых сказках, которые он иллюстрировал более тридцати лет на пару с лучшим другом, художником Олегом Васильевым, для издательского дома «Малыш», пока его талант не заметили на Западе — где он сразу стал суперзвездой. Почему именно сказки? «Рисунки в них играют не меньшую роль, чем текст, а иногда и большую, а значит, это дело небесполезное», — поясняет Булатов. «И потом, все мои любимые сказки в каком-то смысле о любви: „Золушка“, „Спящая Красавица“, „Дикие лебеди“. И даже „Кот в сапогах“, казалось бы, какая там любовь? А мы сделали так, что это тоже получилось про любовь! Добавили в иллюстрации принцессу и принца и переделали сказку под себя».
Потом будет возвращение в Москву в мастерскую, чтобы закончить пресловутый снежный этюд у памятника Ленину в деревне. «Мне нужен был контраст — красиво одетая женщина, а там этот памятник, совершенно засыпанный снегом», — поясняет Булатов. «Настолько, что уже трудно было сказать, кому этот памятник. И на лозунгах около памятника утверждалось, что советская власть будет вечно. Что все это будет вечно. И тут как раз было очень видно, что эта вечность совершенно эфемерна и что реальность — перед нами, это наша жизнь — это Наташа».
Пока она позировала ему под традиционные старинные британские мелодии (Булатов всегда работает под громкую музыку), Эрик признался в любви и сделал предложение. «Для меня это был очень серьезный вопрос — я был уже два раза женат и понимал, что это последний. Было ясно, что это навсегда». В загсе свадьбу назначили на 14 июля 1978 года. «Еще одна случайность: наша свадьба выпала на главный французский национальный праздник — День взятия Бастилии», — смеется Наташа и рассказывает, что и первая совместная поездка была сюда, в Париж, на персональную выставку Булатова в Центре Жоржа Помпиду. «Теперь, когда мы отмечаем, для нас в каждом уголке Франции — салют». Эрик и Наташа неразлучны и дома, и на работе.
Пока Булатовы жили в России, Наташа занималась теорией и историей классического танца. Но когда им стали поступать предложения от галеристов и музеев из-за границы, пара решила, что нужна база за рубежом. Сначала на пару лет они обосновались в нью-йоркском Сохо, а потом по предложению французского министерства культуры перебрались на год в Париж в 1991 году и остались тут навсегда. «Просто я его взяла на себя», — Наташа смеется, что эта она в доме говорит на французском, а Эрик везде идет за ней. Она его главный помощник, муза и критик. «Всегда ее зову, чтобы она посмотрела, как получается. Очень ей доверяю, для меня важны ее высказывания. И потом, пока я вел сам свои дела, у нас они шли кое-как, надо сказать. Наконец Наташе надоело, она взяла все в свои руки, и дело пошло совершенно по-другому. Она оказалась удивительно точно на своем месте. Наташа замечательно общается с людьми, никогда не раздражается, всегда держит себя в руках и одновременно всегда доброжелательна. Но тем не менее она точно знает, где можно, а где не надо уступать».
Последний год Наташа с Эриком провели на изоляции в Париже. Почти не выходили из дома, вместе в апреле заболели коронавирусом и за две недели победили его. Пока Эрик набирается сил и мечтает о поездке в Москву. «Жду момента, когда смогу оказаться в моей мастерской. Очень скучаю по моему виду из окна — это прямо моя Москва, которую я знаю и люблю. И здесь в Париже тоже есть такие места — очень люблю Мост Искусств и оттуда смотреть на остров Сите, который, как корабль, плывет к тебе, очень сильное впечатление. Я даже думал, что надо что-то с этим делать, но пока ничего не получается. Как и не получалось долгие годы нарисовать мое небо Парижа — пока на карантине ко мне не пришла моя „Улица Сен-Дени“, залитая белым светом. Я хожу по ней все время, любуюсь на ее вековую архитектуру. Ведь дома сохраняют эту атмосферу и память о своем прошлом, а люди, они как тени, проходят просто». Булатовы, несмотря на годы (Эрик через два года будет отмечать 90-й юбилей), не сбавляют ритма и находятся, как им нравится, в вечном движении — между Парижем и Москвой, Италией и югом Франции, где у Эрика в новом арт-центре на территории бывшего литейного завода в городке Мобурге в Пиренеях выставлены его новые работы — массивные группы букв — в том числе «Вперед. Вперед» и «Все не так страшно».
Простые, но полные смысла, часть из них уже выставлялись и у Тейт Модерн в Лондоне, и в бельгийском городе Шарлеруа — и везде пользовались большим успехом у зрителя. Как и живопись Булатова, они сразу бросаются в глаза и даже не русскоговорящему зрителю понятны с первого взгляда. «Можно сделать серию картин, но я считаю, что правильное, окончательное решение должно быть только одно. Я работаю с тем, что мне предлагает моя жизнь. Впечатлений всегда много, но почему-то какое-то одно, может быть, совсем не из самых важных, цепляет сознание и требует моего вмешательства, и приходится что-то делать. А если не будешь делать, будет отвратительное состояние, словно занимаешься чем-то ложным, неестественным. Деться некуда, надо делать. Иногда бывало — в советское время особенно — то, что я делал, было не нужно никому. И тем не менее я продолжал, хотя это ничего не давало в материальном смысле. Но необходимость была, и я делал».
И как герои его сказок, оставаясь верным себе, прошел через тернии к звездам — нашел свою любовь, свое место и своего зрителя. Потому что чудеса случаются с теми, кто в них верит.
Фото: OMAR HARFOUCH Стиль: TILSITT MEDIA CONSULTING Текст: LIDIA AGEEVA
