История под условным названием «Розовый для девочек, голубой для мальчиков» долгая и весьма запутанная. Точно известно, что гендерно окрашенными эти цвета стали не больше ста лет назад: до этого не один век детей в богатых семьях одевали в нейтральные белые платья (мальчики носили платья до 7-летнего возраста). Сохранилось, например, фото Франклина Рузвельта, тридцать второго американского президента: двухлетний мальчик с волосами по плечи сидит в белом платье, длинных носочках и открытых сандалиях. Впрочем, примерно в то же время белую детскую одежду начали раскрашивать в пастельные оттенки.
Считалось, что нежные оттенки полевых цветов хорошо подходят именно юным созданиям: розовый украшал кареглазых и темноволосых, а голубой — голубоглазых и светловолосых. Гендерное разделение оформилось только к началу двадцатого века. Причем было оно ровно противоположным тому, к чему мы привыкли: девочкам был положен оттенок синего, а оттенок красного — мальчикам, и никак иначе. «Розовый, будучи более решительным и ярким цветом, больше подходит для мальчика, в то время как голубой, более нежный и изящный, симпатичен на девочке», — написано в статье 1918 года в журнале о детях Earnshaw’s Infants’ Department.
Все изменилось с началом 1950-х. По одной из версий, ответственной персоной за то, что розовый после войны вошел в моду, и за то, что он стал считаться типично девичьим, была Мейми Эйзенхауэр, жена 34-го президента США. Первая леди обожала розовый: постоянно его носила и даже Белый дом оформила в оттенке цвета нежного румянца (сегодня его так и называют — Mamie pink). Мейми была не только законодательницей трендов, но и воплощением конвенциональной женственности: демонстративно ставила семейную жизнь и заботу о муже на первое место и утверждала, что ее призвание — быть идеальной домохозяйкой.
Маленькие девочки из поколения бумеров, то есть родившиеся после сороковых годов, стали в США первыми, кого матери стремились одевать в розовый, любимый цвет их «идеальной» первой леди. Однако тогда гендерной моде не удалось закрепиться надолго: уже в шестидесятых, в расцвет второй волны феминизма на Западе, романтичная и женственная одежда стала символом угнетения. Розовые рюши оказались не в чести, основную кассу детским универмагам делала одежда без каких-либо гендерных отсылок.
Исследовательница этого феномена и специалистка по истории костюма из Мэрилендского университета Джо Паолетти рассказывает, что розовая одежда для девочек исчезла из продажи уже к семидесятым годам. «Феминистки думали, что девочек „заманивают“ на подчиненные роли, как и женщин, — через одежду, — пишет она в своей книге. — Если мы будем одевать наших девочек как мальчиков, то у них будет больше возможностей, они будут чувствовать себя свободнее, активнее». Розовый вновь (и на этот раз уже надолго) обосновался в статусе «женского» цвета на излете XX столетия.
В семидесятые годы в развитых странах получило распространение пренатальное тестирование: у будущих родителей появилась возможность заранее узнать, кто родится — мальчик или девочка. Полки магазинов наводнили товары для новорожденных с гендерной привязкой: розовые платьица и чепчики, голубые комбинезоны. Взрослые с радостью включились в игру. Джо Паолетти пишет, что хорошо помнит то время: именно тогда родились ее собственные дети. «Внезапно это был уже не просто синий комбинезон, — рассказывает она. — Это был синий комбинезон с плюшевым мишкой, держащим футбольный мяч». Почему так в итоге получилось? Паолетти считает, что молодые матери из восьмидесятых годов, которых в детстве (если оно пришлось на прогрессивные 1960-е) охраняли от пресловутых «розовых рюшей», сами решили отказаться от концепции гендерной нейтральности.
К тому же даже многие феминистично настроенные женщины к этому времени приняли новую концепцию: ты можешь быть столь же успешной, сколь и мужчины, и не важно, что на тебе при этом надето, широкоплечий пауэр-сьют или розовая блузка с рюшами. Чтобы бросать вызов мужчинам, женщинам больше не нужно было под них мимикрировать. Эту мысль борцы за гендерное равенство развили уже в XXI веке, когда розовый стал цветом женского протеста. Вспомните, например, «Марш женщин» в Нью-Йорке четыре года назад: его символом были ярко-розовые шапки. Розовый можно водрузить на знамена и хотя бы попробовать лишить его негативных смыслов прошлого.
Да, одевать девочек в розовое, потому что «так надо», скорее всего, плохая идея (как и вообще связывать любой из цветов с гендером — к этому нет абсолютно никаких научных предпосылок). Но наряжаться в розовый самим, независимо от того, какой у вас гендер, потому что вам этот цвет нравится, — всегда пожалуйста. В конце концов, запреты — это то, что в моде никогда не работало.
1 июня 2021
