Ученый совет: Степан Матевосян

Представляем вам реальных героев нашего времени — сериал о ведущих ученых страны, которые занимаются актуальными проблемаи человечества: от возможности остановить старение до «покорения» солнца.

ELLE Как вы пришли к области психиатрии, которая занимается гендерными вопросами? Все-таки для нашей страны это в определенной степени табу.

СТЕПАН МАТЕВОСЯН Я родился в семье инженеров-строителей и пришел в медицину потому, что, как это часто бывает в юном возрасте, хотел помогать людям, делать добро. В 16 лет я был подвержен медицинской романтике — мечтал стать врачом и работать где-нибудь на Крайнем Севере. Меня восхищал немецкий доктор-альтруист Альберт Швейцер, который помогал местному населению в Африке, был философом и прекрасно играл на органе. Плюс — книги об ученых, которые жертвовали собой ради научных достижений: Луи Пастер, Роберт Кох и другие.

Пиджак и брюки из вискозы, все — Boss; рубашка из хлопка, Paul Smith

Позже, в медицинском университете, выбрал психиатрию, которая привлекла глубиной изучения человека — его и биологии, и психологии. После работы участковым психиатром стал заниматься наукой в отделении психиатрической эндокринологии Московского НИИ психиатрии. Мой учитель — известный ученый, основоположник психоэндокринологии в нашей стране, профессор Арон Белкин с конца 1960-х занимался темой транссексуальности. При этом темой моих интересов были психические расстройства вследствие экстремальных ситуаций. В целом меня интересовала проблематика на стыке психиатрии и эндокринологии. Наш головной мозг является самой большой эндокринной железой, которая не только является мишенью для гормонов, но и сама их вырабатывает. После того как профессора Белкина не стало, пациенты с транссексуальностью продолжали обращаться к нам в медицинский центр, это не могло не отразиться на моей исследовательской работе. Я начал заниматься изучением феномена трансгендерности, разработкой лечебных программ для помощи таким людям, организовывал принципы терапевтических мероприятий пациентам. В течение последних 20 лет руковожу Московским городским психоэндокринологическим центром, который оказывает помощь людям с очень широким спектром психологических, психиатрических, сексологических и эндокринологических проблем, в том числе трансгендерам.

Можно ли в России за счет государства поменять пол?

Вы можете получить необходимое заключение психиатра в государственном или в частном медицинском учреждении, имеющем соответствующую лицензию и врачебную комиссию по смене пола. Но это только психиатрическая часть. Мы констатируем диагноз, а смена пола —это крайняя реабилитационная и лечебная мера, когда другие коррекционные подходы по той или иной причине невозможны. После комиссии пациент получает справку и с ней идет в ЗАГС за сменой паспорта. Он может начать заместительную гормональную терапию (получать мужские или женские гормоны), менять внешность, обращаться к хирургам и делать операцию. Если говорить про финансовую сторону вопроса — обязательное медицинское страхование не покрывает эти расходы, поэтому за счет государства сделать такую операцию нельзя.

Вы долгое время были чуть ли не единственным специалистом в России, который давал подобное заключение…

Нет, не единственным, но и сейчас подобных специалистов мало. Хочу отметить — наша клиника широкого профиля. Просто так получилось, что в кругу пациентов-трансгендеров и в отрасли она стала известной. Мной совместно с коллегами проведено значительное количество исследований по этой теме, есть наша монография о гендерной дисфории и половой идентичности, которой пользуются сегодня многие специалисты.

Сколько людей к вам обращается с запросом по смене пола? Чаще это мужчины или женщины?

Для начала уточню: трансгендер — это человек, у которого самосознание не соответствует биологическому полу. Происходит полоролевой конфликт, и, чтобы его решить, нужно сознание и пол привести в соответствие. С таким запросом в год обращается примерно 60 человек. Раньше в СССР и странах Восточной Европы соотношение женщин к мужчинам было 5:1, но сегодня, по нашим данным, это 1:1. У одного из пяти пациентов достаточно быстро устанавливается соответствующий диагноз, остальные — получают дополнительные рекомендации. Но в поле зрения по данной проблеме оказывается гораздо больше людей. Например, те пациенты, которые обратились с другим запросом, но в процессе исследования случайно выявляются некие особенности, связанные с вариантами нарушений половой идентичности. Например, эгодистонная гомосексуальность — когда человек испытывает некий психологический дискомфорт из-за своей ориентации и обращается с этой проблемой к специалисту. У таких лиц может сформироваться запрос на смену пола.

Важный момент: сейчас мы опираемся на Международную классификацию болезней 10-го пересмотра (МКБ-10), но скоро Всемирная организация здравоохранения примет новую МКБ-11. В этой классификации нет термина «транссексуальность» или «трансгендерность», есть «гендерное несоответствие». Разница в том, что первые два понятия входили в общий раздел психических расстройств, а в МКБ-11 их выведут в новый раздел — «состояние, связанное с сексуальным расстройством». Как психиатр, я не сторонник этого нововведения, так как знаю, что пациенты нуждаются в нашей помощи, но могут очень скоро ее лишиться. Эта тема невероятно деликатная, и наша задача — максимально снизить степень дискриминации и стигматизации этой и без того невероятно уязвимой группы людей. В современную эпоху, когда люди получают все большее количество информации и обмениваются ею, пациентов, которые обращаются с проблемой гендера, становится больше. Это уже определенное социокультурное явление. Важный аспект — отношение общества к этой проблеме. К сожалению, общество в России пока не совсем готово смотреть на этот диагноз широко и адекватно воспринимать различные варианты гендера. В то время как на Западе обсуждают необходимость к переходу к недвоичной гендерной идентичности. Все это делается для того, чтобы снизить дискриминацию.

Бывает, что вы не даете разрешения о смене пола, но человек настаивает на своем и делает операцию?

Это не редкая ситуация. Многие, к сожалению, воспринимают врача не как помощь, а как барьер, который нужно преодолеть. Поэтому даже если комиссия дает иную рекомендацию, включающую нашу помощь, большая часть пациентов со сформировавшимся запросом на смену пола все-таки добивается своего — обращаются к другим специалистам или уезжают в другую страну. Был пациент, который три раза менял пол.

Что самое сложное в вашей профессии?

Когда работу любишь, трудно говорить о сложностях. Желание совершенствоваться и сопереживание — это не сложность, но они должны быть заложены от природы. Плюс с опытом ты начинаешь приходить к понятию гармонии, чтобы не навредить ни себе, ни пациентам.